Всю жизнь он ломал стереотипы, выращивал морозостойких павлинов, создал новый жанр в журналистике, похоронил американскую мечту и стал культовой фигурой для миллионов людей.
Смутьян и бунтарь
В детстве Хантер был милым, много читающим мальчуганом. Всё изменила смерть отца. Хантер лютой ненавистью проникся к несправедливости и беспомощности. Он выбрал бунт и пассионарность. К 19 годам Хантер уже имел неоднократные «приводы», его закрывали в участок — он громил участок. Неугомонного парня отправили служить в ВВС США. Он освоился и там. Начал писать в военную спортивную газету, но делать скучные обзоры и сводки не хотел и принялся писать полуфантастические обличающие статьи, которые рассылал в известные издания. Томпсона вытурили даже из армии. В день увольнения в запас он сочинил рассказ о том, как взбунтовавшиеся солдаты в ноябре 1957-го, разгромив винную лавку и основательно набравшись, приставали к женщинам и избивали офицеров. История получилась смешная, красочная и весьма правдоподобная. Томпсон разослал ее в несколько информационных агентств, оставив одну из копий на столе своего начальника.
При всем своем бунтарстве у Хантера получалось сохранять внутреннюю дисциплину, он всегда старался совершенствовать свой стиль, переписывая на печатной машинке «Великого Гэтсби» Фицджеральда и «Прощай, оружие!» Хемингуэя. Это давало результат. Каждый его мелкий очерк, каждая короткая статейка тысячами игл впивались в сознание опьяневшей Америки.
Ангелы ада
Известность пришла к Хантеру странным образом: она прикатила к нему на «Харлее», надавала тумаков и чуть не привела к гибели. Томпсон, как он всегда делал, влез в самое пекло — написал статью о мотоциклетной банде «Ангелы ада», терроризировавшей Америку и приводящей в неописуемый страх добропорядочных американцев. Его статью в Nation заметили и предложили написать об «Ангелах ада» книгу. На весь аванс он купил «Харлей» и принялся кататься вместе со всей бородатой стаей, участвовал в разборках, искал неприятности. Книга стала бестселлером. Байкеры требовали поделиться гонораром, делиться Хантер не хотел. Его избили до полусмерти.
«Никсон!»
Антропоморфным олицетворением всего того, что Хантер ненавидел всей своей широкой душой, был президент США Ричард Никсон. В 1973 году был опубликован сборник статей Томпсона из Rolling Stone «Страх и Отвращение. По следам президентской кампании 1972 года». Хантер писал их во время предвыборной кампании Ричарда Никсона и его оппонента Джорджа МакГоверна. «Акула Хантер» даже собаку свою выдрессировал реагировать на команду «Никсон!». Пес бросался и разрывал манекен с напяленной маской Никсона. В 1994 году, уже после смерти своего оппонента, Томпсон написал о нем в Rolling Stone следующее: «Он мог пожимать тебе руку и одновременно другой всадить тебе нож в спину. Его гроб нужно было пустить по канализационному каналу, который выходит в прямо в океан. Как человек он был свиньей, как президент — трещотка. Никсон был такой кривой, что слуги помогали ему одеваться по утрам. Даже похороны у него были нелегальными. Фальшивый был человек до мозга костей. Его тело надо было сжечь в мусорном баке.»
Шериф Аспена
В 1968 году Томпсон решил залезть туда, что ненавидел больше всего — в политику, но его «хождение» было скорее актом искусства, чем серьезным политическим намерением. Он выбирался на должность шерифа Аспена. В рамках кампании Хантер выступил с радикальной программой, каждый пункт которой был призван разрушить сложившиеся стереотипы. Он ратовал за легализацию всех видов наркотиков, предлагал перекопать улицы и «сразу покрыть их землёй», чтобы увеличить количество пешеходных зон и решить проблему нелегальных парковок. Для того, чтобы выгодно отличаться от своего противника, он побрился наголо и своего оппонента называл «длинноволосым».
Выборы Хантер, конечно, не выиграл, но серьезно подпортил нервы властям. Чего и добивался.
Кислотная революция
1960-е годы — время «кислотной» революции, антивоенных манифестаций, рок-н-ролла, битников и антисистемного протеста. LSD не была запрещена, ЦРУ проводило эксперименты, в которых были задействованы тысячи добровольцев. Кен Кизи разъезжал по стране в хипповском автобусе, Керуак писал свой роман «На дороге». В 1965 году Том Вулф выпустил документальный роман о кислотном поколении – «Электропрохладительный кислотный тест». Томпсон книгу прочитал и написал на неё положительную рецензию в журнале Observer, за что его тут же уволили. В отличие от Вулфа Хантер видел все это движение изнутри, поэтому именно он создал гимн своему поколению, честный и дико смешной роман «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». Книга выявляет торжество абсурда, в котором живет Америка, хоронит пресловутую «американскую мечту», сажает её в полный наркотиков багажник и, под сопровождение «кислотных» трипов и вихря безумств, увозит в закат.
Гонзо
Томпсон стал отцом нового жанра в журналистике — гонзо. Он не придумывал теоретических выкладок, не писал трактатов «как надо», не ездил с лекциями, объясняя студентам специфику жанра. Гонзо — плоть от плоти продукт фирменного стиля Хантера. Когда его отправляли с журналистским заданием на скачки, он не шёл в конюшни и не собирал информацию о росте, весе и способностях лошадей и жокеев. Он шёл в бар на ипподроме, напивался там с каким-нибудь завсегдатаем, обсуждая с ним жизнь и политику, записывал свои впечатления на чеках и буклетах, в блокнотах и на обложках журналов. Потом приходил в редакцию и вываливал это всё на редакторский стол. Хантеру было плевать на теорию и идеи. Он выдавал субъективные, полные сарказма и юмора тексты от первого лица, поскольку имел на это право — он был в самой гуще событий, он сам был событием. Объективность в журналистике «Великая акула Хантер» считал мифом. Гонзо-журналистика, ставшая результатом похода Хантера на дерби в Кентукки, стала признанным в журналистике жанром, термин включен в Оксфордский словарь.
Депп
Они познакомились в Аспене. Депп увидел у входа в бар невысокого худого человека в индейской вязаной шапке, который угрожал выбить дерьмо из любого, кто помешает ему пройти в заведение. Их встреча оказалась судьбоносной. Для обоих. Хантер увидел в Деппе родственную душу. Наследник Чероки, Джонни не смущался стрелять по газовому баллону во дворе ранчо Томпсона в середине ночи. Живущие бунтом они стали друзьями по сумасшествию, поэтому не удивительно, что Томпсон пригласил именно Деппа играть себя в фильме «Страх и ненависть в Лас-Вегасе». Хантер лично брил Джонни в своём подвале, надев на череп шахтерский фонарик. Депп неделями жил у Томпсона, перенимая его привычки и манеры. Фильм стал откровением, надгробной плитой американской мечте.
Депп стал исполнителем завещания Мистера Гонзо. Хантер не мог себе позволить уйти тихо. Под музыку Боба Дилана его прахом выстрелили из пушки, установленной на 45-метровом постаменте. Джонни даже раздал долги Томпсона, которых к моменту ухода Хантера, было два миллиона долларов.
Heart
Haha
Love
Wow
Yay
Sad
Poop
Angry